Но всё же следует признать очевидность того, что метафорическая связь, или игра отдаления и приближения, остаётся, тем не менее, достаточно неуловимой (её вообще трудно отыскать). В результате можно высказать ту мысль, что отдаление по своей сути насквозь пронизывает саму поэтическую потребность. Не проявляет ли себя отдаление, возникает законный вопрос, прежде всего в незавершённости самой смерти Эмпедокла? – в более позднем разрыве между идеей современного различия и самим современным сочинением? Однако, следует заметить, что сама невозможность немедленного перехода от рефлексии к сочинению ни в коем случае не отменяет идеи посредничества. Напротив, она нуждается в этой идее ещё сильнее и требует более глубокого погружения в неё.

В письме к Нейферу идёт речь о самой первой теоретической истине лиризма. Это письмо характеризует прошлые, ныне существующие и до некоторой степени будущие сочинения как поэтические ошибки. Отныне само требование лиризма оказывается представленным в своём чистом различении или, можно сказать, пустой метафоричности поэтического бытия:

«То, чего мне здесь так не хватает (…), так это не столько основного тона, сколько многоголосицы представленных здесь тонов. При этом речь идёт не столько о свете, сколько о тьме, и всё это происходит в силу одной единственной причины: я слишком боюсь обычного и привычного вида реальной жизни. (…) Я очень боюсь того, что жизненный пыл, обитающий во мне, вдруг остынет в результате соприкосновения с каждодневной леденящей дух историей (…). Поскольку меня легче всего уничтожить, чем других, то я тем более должен взять некий верх над вещами, которые воздействуют на меня разрушительным образом; в результате я не должен воспринимать их как вещи во мне, а предназначен лишь к тому, чтобы научиться воспринимать их в измерении, где они начинают служить моей подлинной жизни (…). Я должен воспринять их в себе, не только для того, чтобы вновь воздвигнуть их в себе, воспринять их как тьму для моего внутреннего света, дабы они не казались как подчинённые тона, в лоне которых обязательно рождается более живой тон моей души. Чистота, таким образом, может быть представлена только в рамках нечистого, несовершенного…» (р. 677).⁽¹⁾

Это ли не требование противодействовать чуждой материи, воспринимать или обнаруживать нечто такое, что Гёльдерлин считает ещё возможным и почти очевидным, нечто, которое составляет суть поэтического поиска, как метафорического открытия мира или бытия?

Не означает ли это, что самое начало требования Гёльдерлин связывает с задачей исследования основных черт современности, которая несколько позднее стала им восприниматься как бесконечно проблематичное столкновение и переходный пункт к чему-то, очевидность которого прослеживается во встрече и требовании наступления эпохи, становящейся всё более и более чистой?

Не в этом ли пункте испытание социального бытия достигает наивысшей глубины, так что философия Гёльдерлина оказывается способной приоткрыться метафоре, очищенной от всех философских и поэтических предположений (от идей сходства, дара, от символического представления), метафоре, направленной на разрушение бытия?

Философский и поэтический путь Гёльдерлина на повороте века постепенно разворачивается, начиная с отказа от «Смерти Эмпедокла» (если взять комментарии Софокла) и заканчивая созданием последних гимнов. Этот путь прослеживается в письмах к Белендорфу и Вильману, которые, задавая вопрос о совершенстве, обостряют представление Гёльдерлина о современности, бытии, метафоре и сочинении.

Если переход к вопросу о чистом совершенстве и является решающим для философствования Гёльдерлина, то речь идёт именно о том измерении, где он вырабатывает основное направление своей мысли, делая ставку на современности. При этом никакая интерпретация не может игнорировать данной интерпретации Гёльдерлина. Заметим в связи с этим, что фактически все подходы к раскрытию философии Гёльдерлина до сих пор сталкивались с трудностями интерпретации писем к Белендорфу.

Настоящее исследование, которое делает ставку на раскрытии философского пути Гёльдерлина и на необходимости постоянно акцентировать внимание на поэтическом измерении его творчества, конечно же, не в силах игнорировать решающего характера писем в деле последующего осмысления его творчества. Необходимо только стремиться к тому, чтобы решительным образом обдумать то, что в них содержится. Необходимо осмыслить глубину самого вопроса Гёльдерлина о чистом совершенстве.

Именно начиная с данного пункта, иная метафора, метафора, лишенная чистоты, вполне может возникнуть и приоткрыть нам удивительную связь с бытием.

§ 4. Проблема раскрытия вопроса о современности

в лоне пути Гёльдерлина