Мифологические представления, несмотря на их кажущуюся абсурдность, всё же находятся во взаимосвязи с природой и её явлениями. «Эта связь с природой, – писал Шеллинг, – этот вид сходства, который мифологические существа выказывают с существами природы, основывается на том, что те же самые миропроизводящие потенции, которые действовали в природе, здесь действуют в сознании. Стало быть, эта взаимосвязь сама является естественной, а не искусственной (многие во времена Шеллинга рассматривали мифологию «как искусственно развитый взгляд на природу». – А.Л.), объяснимой, например, тем, что «в глубочайшей древности допускается своего рода философско-поэтическое исследование природы» (Шеллинг Ф.В.Й. Философия откровения. Т. 1. – СПб.: Наука, 2000. – С. 460).

Итак, мифология – это не только некоторый «дотеоретический» способ обобщения стихийно-эмпирических знаний (См.: Найдыш В.М. Концепции современного естествознания: Учеб. пособие. – М.: Гардарики, 2001. – С. 31), но и определённое порождение, лучше сказать, произведение самой субстанции сознания, а потому так с ней и срослась. Данный взгляд объясняет ту веру, которую человечество питало к мифологическим представлениям. «Именно потому, что процесс, в котором вырабатывались эти представления, был совершенно независимым от мышления и от свободы человека и в этом смысле объективным, человечество должно было питать к данным представлениям совершенную веру, а также считать их объективными» (Там же. – С. 459). Такой вывод вытекает из следующего факта. Обычно действию предшествует мысль. Но мифологические представления «не были делом мышления, они опережали мышление и поэтому непосредственно, до какого-либо мышления, понуждали к действованию» (См.: Там же). Таким образом, действовавшие в мифологическом процессе силы не являлись только воображаемыми, а были действительными, реальными силами, действовавшими также в природе. Отсюда возникает вопрос: не произошло ли что-то такое серьёзное в природе, если современная мифология оказалась такой враждебной человеку? Но ясно одно, мифологический процесс, видимо, повторяет в сознании человека какой-то подлинный процесс, совершающийся в окружающем его мире, и потому воспринимается им как истинная реальность. Ведь далеко не случайно в беседе с Н.А. Мельгуновым Шеллинг обратил внимание на тот момент, что его «философия природы входит и во все другие части … системы», что о природе у него «совершенно новые мысли» и что он никогда не обнародует «их при жизни» (См.: Фридрих Шеллинг: proetcontra /Сост., вступ.ст. В.Ф. Пустарнакова, примеч. М.А. Ходанович. – СПб.: РХГИ, 2001. – С. 177). Вероятнее всего, истинная философия природы должна стремиться восстановить сознание в его целостности, в его неразорванности, которая возникла во многом благодаря тому, что процесс развития мира оказался в конечном счёте абсолютно подвижным.

Современный мир действительно очень резко меняется, и сама, так называемая, теория «устойчивого развития», о которой сегодня многие спорят, является лишь констатацией той боли, того действительного положения вещей, квинтэссенцией которого выступает как раз абсолютная неустойчивость или культурная подвижность. И если мы окинем единым взором все до сих пор пройденные культурой моменты, то действительно вынуждены будем признать, что все они реальны, но всё же не существуют в отрыве от движения мысли, которая не может остановиться.

Основная проблема, таким образом, заключается в том, чтобы сделать мысль человека по возможности равной предмету мысли. Но «сознание человека не равно сознанию природы» и если природа «перешагивает через него и его труды», то «основание этого заключается именно в том, что человек отрекся от природы и что он, как показывает опыт, был предназначен вовсе не к тому, чтобы быть только лишь целью или концом не зависящего от него процесса, но к тому, чтобы самому стать зачинателем нового процесса, созидателем второго мира, возвышающегося над первым, и подлинная цель человека состоит, таким образом, в том, чéм он должен быть в этом другом мире, чéм он должен стать благодаря свободе своей воли» (Шеллинг Ф.В.Й. Философия откровения. Т. 1. – СПб.: Наука, 2000. – С. 34). Наивно думать, что вся Вселенная, все бесчисленные светила созданы только для пользы и для блага человека. Бóлее широкий взгляд на космическое целое заставляет нас сегодня предположить, что человек – не последняя цель творения, что природа неутомимо трудится, находится в непрерывной работе, а человек, со своей стороны, тоже не бездействует. Именно он, человек, подводит нас к последнему вопросу: «почему вообще есть нечто, почему не есть ничто?» (Там же. – С. 36).