Напротив, метафизический подход к «духу» может оказаться не только полезным, но и вредным. Утверждая приоритет знания над жизнью, отделяя мыслителя от других людей, он может заставить поверить в то, чего принципиально быть не может, превратить его в абстрактную принадлежность абстрактного мира. И, тем не менее, качество мыслителя, как человека и философа, определяет качество метафизики, а не наоборот. Разумеется, мы имеем здесь в виду богатую человеческую потребность и  произрастающую из данной потребности способность классически мыслить о духовных предметах.

Итак, можно сделать следующий вывод: трансцендентальное «Я» лишь в том случае не перерождается в технократический и тоталитарный дух, если в качестве своей основы имеет любовь, то есть созидание творческой индивидуальности в другом «лице».

Миронова Н.Г. (Уфа)

ОДИН ТЕЗИС О НАЧАЛЕ

(МЕСТО ЛЮБВИ В МОДЕЛИ НАЧАЛА-ЕДИНОГО)

Причины сущего всегда занимали мыслителей, но всегда оставались тайной для дискурсивного познания, пытающегося взойти от сущего (следствий) к началу сущего (к первопричине). Начало сущего понималось мыслителями Востока и Европы как единство, «неразличимое Единое» («без дыхания дышало Единое» — находим в Упанишадах). Дионисий также понимает начало бытия как «Единое, всеобщую причину, …начало любого единства и множества»[18]; Ксенофан считает начало «разлитым» в бытии (бог Ксенофана — вечное (безначальное) единое бытие). Мысль о единстве как источнике бытия рождается у самых разных философов от древности до наших дней: [в начале] «вместе все вещи были»[19] — считает Анаксагор; «Все есть единое»[20] — пишет Платон; «Все — во всем. Однако в каждом — особым образом» (Прокл); «Все имманентно всему» (Н.О.Лосский) — находим мы снова и снова. Приняв облик единого, замкнутого в себе, начало (причина) сущего оказывается непостижимой тайной для существа (сущего), постигающего свое подлинное и абсолютное начало. Умозрительных суждений о причинах сущего и космологических гипотез о на чале Вселенной немало, но разве стали мы ближе к раскрытию тайны бытия и тайны начала, чем наши глубокомысленные предшественники? Наше сомнение говорит нам, что нет. В любом случае, нам это неизвестно.

Одним из путей познания тайны Э.Фромм считает любовь.[21] Он приводит высказывание А.Швейцера: «Переживание единства с человеком, или … с Богом… [есть] самый фундаментальный и самый отважный вывод из рационализма. В основе его лежит … знание о том, что нам никогда не постичь тайны человека и Вселенной, но что мы, тем не менее, можем познавать в действенной любви».[22]

Понятие и смысл любви биологическим ее значением не исчерпывается, хотя конкретная жизнь предваряется и движется любовью. Любовь по своему значению и по характеру надиндивидуальна. В.С.Соловьев записал: «Закипающая в индивидуальном существе полнота жизненных сил не есть его собственная жизнь, это жизнь чужая, жизнь равнодушного и беспощадного к нему рода, которая для него есть смерть».[23] Но именно в подлинной любви, являющейся в кипении жизненных сил, человек познает себя — как личность, Другого — как равного себе, и обоих — как изначально единое. Э.Фромм пишет о любви как разрешении проблемы человеческого существования.[24]

Любовь как эмоция или чувство — не более, чем конкретизация, осуществление, одно из воплощений любви. Единое же любви (полнота и синтез значений любви) шире.