«Есть безысходная трагедия пола в том, что жажда личного соединения ведет в природной родовой стихии через сексуальный акт не к личному соединению, а к деторождению, к распадению личности в деторождении, к плохой бесконечности, а не к хорошей вечности. В половой жизни, возникающей из жажды наслаждения и удовлетворения, торжествует не личное задание, а интересы рода, продолжения рода».[156] «Семья родилась из необходимости, а не из свободы. Религиозно семья вся в Ветхом Завете, в законе, изобличающем грех. Семья есть послушание последствиям греха, приспособление к родовой необходимости. Семья всегда есть… моральное искупление греха сексуального акта через послушание бремени пола… Семья религиозно, морально и социально оправдывает грешную, падшую половую жизнь деторождением и для деторождения возникает. Этим самым всякая идеология признает, что лишь то соединение мужчины и женщины хорошо и оправдано, в котором совершается сексуальный акт».[157] «В сексуальном акте есть неустранимый элемент разврата потому, что он не соединяет, а разъединяет, что в нем есть реакция, что он чреват враждой. Семья не предохраняет от этой развратности сексуального акта, от этой поверхности, внешности касаний одного существа к другому, от этого бессилия внутреннего проникновения одного существа в другое, бессилия слить все клетки мужа и жены. Разврат есть разъединение, и он всегда превращает объект полового влечения в средство, а не цель… Любовь к любви, вместо любви к лицу — в этом психология разврата».[158]
Чтобы не искушал вас сатана…
Какова же роль христианства во взаимоотношении полов, может ли религия придать этим взаимоотношениям возвышенный характер? Вот как Бердяев смотрит на эту проблему.
«Новый Завет по глубокой мистической своей сущности отрицает семью, так как отрицает род, отрицает «мир сей» и всякое буржуазное его устроение. Подлинно «христианской семьи» так же не может быть, как не может быть подлинно «христианского государства». Семья есть родовой институт, родовое благоустройство. Новозаветное откровение преодолевает стихию рода, и не от него идет закон родового благоустройства, закон семьи, как не от него идет закон государства. Но Новый Завет, не знающий закона, преодолевающий закон, не отменяет закона для мира, погруженного в неискупленный грех, для мира, порабощенного природными стихиями. Закон семейный, подобно закону государственному, по существу ветхозаветный, дохристианский, но Новый Завет оправдывает его как послушание ветхозаветной подзаконности, послушание последствиям греха… Христианская семья есть лишь дезинфицирование, обезвреживание полового греха. Христианство твердо знает, что люди рождают во грехе, что греховно соединение полов в природном родовом порядке, и хочет ослабить, обезвредить грех путем приспособления и послушания».[159]
Но действительно ли, как пишет Бердяев, люди рождают во грехе, что греховно соединение полов в природном родовом порядке, что семья с новозаветной точки зрения греховна по своей сути? Мы еще вернемся к этому вопросу, пока же только укажем на такие строки из I-го Послания ап.Павла коринфянам: «Муж оказывай жене должное благорасположение; подобно и жена мужу. Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена. Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для укрепления в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана воздержанием вашим».[160]
Отсюда видно, что наоборот, уклонение от супружеских обязанностей может послужить к греховному соблазну. Правда, Бердяев мог бы возразить, что в этих стихах речь идет только лишь о физиологии, а не о супружеской любви в высоком смысле, которая не совместима с «развратностью сексуального акта». И в подтверждение философ мог бы сослаться на свои высказывания по поводу того, что понятие «любовь» чуждо христианскому мышлению:
«Любовь скидывается с мировых счетов и предоставляется поэтам и мистикам. Вспоминают ли любовь Тристана и Изольды, любовь Ромео и Джульетты, любовь, воспетую провансальскими трубадурами и Данте, когда говорят о поле «христиане» или «позитивисты» господствующего сознания? Их богословие и наука, их мораль и социология не знают любви, не видят в любви мировой проблемы. Можно сказать, как относится к сексуальному акту и его последствиям христианское богословие и этика, и научная биология, и социология, но не известно, как они относятся к любви».[161] «Тайна брака не раскрыта в христианстве. Церковь, благословляя семейный союз, лишь обезвреживает грех половой жизни».[162]