«Мужчина-человек через женщину связан с природой, с космосом, вне женского он был бы отрезан от души мира, от матери-земли. Женщина вне связи с мужским не была бы вполне человеком, в ней слишком сильна темная природная стихия, безличная и бессознательная. В женской стихии, отделенной от мужской, нет личности. Мужчина сознает активную задачу антропоса в отношении к космосу и неизбежность победы над всяким временем и часом. Женщина — часть космоса, но не микрокосм, она не знает космоса, ибо космосом считает свое временное состояние, например, свою неразделенную любовь. Но мировая дифференциация на мужское и женское не в силах окончательно изничтожить коренную, исконную бисексуальность, андрогиничность человека, то есть образ и подобие в человеке. Ибо поистине не мужчина и женщина есть образ и подобие Божье, а лишь андрогин, дева-юноша, целостный бисексуальный человек. Дифференциация мужского и женского есть последствие космического падения Адама. Сотворенный по образу и подобию Божьему, человек-андрогин распадается, отделяет от себя природно-женственную стихию, отчуждается от космоса и подпадает рабской власти женственной природы… Во все времена по-разному чувствовалось и сознавалось, что вся сексуальная жизнь человека есть лишь мучительное напряженное искание утерянного андрогинизма, воссоединение мужского и женского в целостное существо. Глубже всех постиг это Платон в своем «Пире». Издревле чувствовалось и сознавалось также, что корень грехопадения человека связан с полом, что греховной жизни человека, окованной природной необходимостью, предшествовало падение андрогина, разделение мужского и женского, искажение образа и подобия Божьего, и рабское подчинение мужского и женского в природно-необходимом влечении… Отделение женской стихии в праматери Еве и было источником порабощения человека природной необходимости… Мужчина пытается восстановить свой андрогинный образ через сексуальное влечение к утерянной женской природе… Человек стал рабом своего сексуального влечения, жертвой своей падшей разделенности».[150]

Как можно понять Бердяева, он делит мироздание на космос и антропос. Женщина — часть космоса, а остальное что из себя представляет? Распад человека-андрогина на два пола — это и есть грехопадение? А какова же роль змея и древа познания добра и зла? Стремление восстановить свой божественный андрогинный образ, выражающееся в сексуальном влечении — это хорошо или плохо? Вот как характеризует философ это влечение: «Соединение в сексуальном акте — призрачно, и за это призрачное соединение всегда ждет расплата… После сексуального акта разъединенность еще больше, чем до него».[151] «Сексуальный акт всегда есть частичная гибель личности и ее упований».[152] «Тление и смертоносный распад вошли в мир через точку пола».[153] «В сексуальном акте всегда есть тоска загубленной надежды личности, есть придание вечности временному».[154] «Сексуальный акт по существу глубоко противоположен всякой гениальности, всякому универсальному творчеству, он — провинциален».[155]

Но как же тогда быть с продолжением рода человеческого? Ведь в годы, когда у Бердяева вышла работа «Смысл творчества» (1916 г.), не знали ни зачатия «в пробирке», ни клонирования… Бердяев решает эту антиномию, в частности, так: