Аристотель исходит из понимания мира как действительного. Однако он вынужден иметь дело не с действительным, а только с «Что», так что последнее существует для него как сущность, а не в силу экзистенции. Поэтому Аристотель и не употребляет это  последнее как нечто действительно существующее. Он рассматривает его лишь в качестве «производящей причины», а не в качестве способности к поэтическому творчеству. Оно сохраняет у него значение конца. Все существующее является лишь движением к этой высшей цели, и когда он пытается объяснить движение неба, то объясняет его посредством одного «стремления», которое низшие причины ощущает как высшие. Это и есть «сильная любовная страсть», то есть то, что движет, не двигаясь само. Бог, по Аристотелю, есть «ничего не совершивший, ничего не достигший», не способный ни на какое внешнее действие. Он может лишь вечно мыслить и мыслить исключительно себя самого. Таким образом, он есть сущее, вечно остающееся, не уходящее более от себя самого, вечный субъект-объект.[103]

Однако истинный Бог, говорит Шеллинг, «есть единственная свободная природа, которая совершенно не занята самою собой, которой нет до себя самой никакого дела».[104] «Действие Бога, — продолжает он развивать свою мысль, — состоит не в самополагании (полагании себя самого) — он в этом не нуждается, — но в понимании иного. Мы ведь вообще часто видим, что чем выше стоит некое существо, тем более оно выходит из себя самого, а чем существо ограниченнее, тем менее оно отходит от себя и приходит к другому».[105] Плохой художник или актер изображает лишь самого себя. «И поэтому так восхваляется объективность, например, объективность Гомера, о котором один древний ценитель вполне справедливо сказал, что произведения этого божественного поэта вызывают повсюду такое восхищение, что люди почти забывают о его личности».[106]

Итак, человек проявляет себя как личность, когда свободно творит. Свобода — это подлинный источник достоинства личности, основа всех ее творческих сил. Но в то же время она может явиться основой для развертывания деструктивных потенций. Потому-то так необходимо исходить из понимания личности как силы бытия или истока бытия, который больше, нежели само бытие достигнутой свободы.

Если говорить о бытии любви применительно к проблеме личности, то таким истоком является творческий эрос или некое любящее начало. Эрос приоткрывает новые горизонты личностного бытия, не позволяет личности изнурить себя в своей любви, формирует свободу действительно быть и действительно не быть, действовать и не действовать.

Итак, личностное бытие пребывает в более свободном отношении к объективному, чем это до сих пор имело место. Развитие степеней свободы личностной активности означает рост ее опосредствующих моментов в коррелятивных связях между личностью и обществом, субъектом и объектом. На качественно новую роль субъективного рассчитана и программа демократизации современного российского общества. Старые «коммунистические» программы исходили прежде всего из «любви к дальнему». Такая любовь не могла стать силой и истоком бытия, потенцией субъекта к саморазвитию, поскольку оборачивалась ненавистью к тем, кто не склонен был уверовать в такую любовь.

В результате наше сегодняшнее бытие как таковое не имеет особой ценности; ценностью обладает только личностное бытие, как возможность быть, как свободное экзистенциальное усилие, коренящееся в нашей, еще полностью не растраченной, молодой и свежей культуре.

 Файзуллин А.Ф. (Уфа)

ПАРАДОКСЫ ЭСТЕТИЗАЦИИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ

В КОНТЕКСТЕ ПРОБЛЕМЫ ЛЮБВИ

Эстетическое, характеризующееся ощущением полноты жизни, чувством наполненности переживаемого, может быть весьма далеким от проявлений истинной любви, которая базируется не только на эстетических ценностях жизни и искусства, но и учитывает нравственный элемент. Безмерная любовь к эстетическому абсолюту повышает хрупкость жизни, поскольку при этом более высокие творческие потенции отрываются от самой действительности, где осуществляется взаимодействие самых различных начал: материального и духовного, телесного и душевного, нравственного и интеллектуального и т.д.

Вместе с тем необходимо отметить следующее. Любовь-эрос можно рассматривать как желание и вечные поиски красоты. Но сущность прекрасного проявляется в грации, в свободе и непроизвольности наших чувств. Нельзя заставить любить. Каждый человек сам должен искать наивысшего.