В человеке, утверждает Фихте, «невозможна никакая интеллигенция (дух. — А.Л.), если в нем нет некоторой практической способности»[260] или практического «Я». Данная “практическая способность соотносится с понятием «стремления». Однако в «понятии самого стремления содержится уже конечность, так как то, чему не оказывается соспротивления, не является стремлением».[261] Другими словами, «устремляющаяся в бесконечность деятельность Я, — пишет Фихте, — должна в какой-то точке испытать толчок и быть обращенной вспять к себе самой».[262] Без этого невозможно никакое самосознание. Ошибается тот, кто считает, что духовную деятельность можно без конца наращивать. Например, идеал, хотя и «является абсолютным продуктом «Я», хотя его и «можно до бесконечности подымать все выше и выше», однако, «он в каждый определенный момент имеет свою границу, которая в следующий определенный момент ни в коем случае не должна оставаться той же самой».[263] И все же человек, утверждает Фихте, «должен  до бесконечности все более и более приближаться к недостижимой по существу своему свободе».[264] В этом и заключается сущность его «Я», которое «требует от себя, чтобы оно охватывало всю реальность, заполняло бесконечность».[265] Основу данного требования составляет «идея просто положенного, бесконечного «Я»[266] или абсолютного Я.переживания[267] Такое «Я полагает себя  само безусловно». Тут и речи нет о данном в действительном сознании «Я»; ибо такое «Я» никогда не является безусловно положенным, но его состояние постоянно обосновывается либо непосредственно, либо посредственно чем-либо вне «Я» находящимся».[268] По существу здесь речь идет не о «Я», а только об идее «Я», которая должна с необходимостью лежать в основе его практического бесконечного требования».[269] Но данной идеи наше сознание достичь не в силах. Ее можно осознать лишь посредством философской рефлексии. Такова точка зрения Фихте.

Строго говоря, вопрос о том, исходит ли толчок от абсолютного Я или нет, остается в философии Фихте не проясненным. «Последним основанием всякой действительности для Я, — пишет он, — является, таким образом, согласно наукоучению, некоторое первоначальное взаимодействие между Я и некоторым нечто вне его, о котором больше ничего нельзя сказать, как только то, что оно должно быть совершенно противоположно Я».[270] Основная мысль Фихте такова, что это противоположное начало или «перводвигатель» не привносит ничего чуждого в «Я». Данному двигателю «не присуще ничего, кроме того, что он является двигателем, — некоторой противоположной силой, которую, так таковую, можно только почувствовать».[271] Этим признанием существования непознаваемого, как верно замечает В.А.Малинин, которое стимулирует познание, Фихте, по сути дела, возвращается к им же самим отторгнутой кантовской «вещи в себе».4 Однако та теория толчка, которую он развивает, требует определенной конкретизации.