|
ТИМОЛЕОНТ, ДВАЖДЫ ТИРАНОБОРЕЦ
В эти
годы крушения свободы в Афинах неожиданной вспышкой мелькнуло недолгое
восстановление свободы на другом конце Греции — в Сиракузах. Героем этого
подвига был коринфянин по имени Тимолеонт.
Когда
Тимолеонт появился в Сиракузах, он был уже тираноборцем со стажем. Дело было
так. У Тимолеонта был брат Тимофан. Тимолеонт его любил и во всем ему помогал.
Но тот употребил эту помощь во зло: он встал во главе наемников и сделался в Коринфе
тираном. Тимолеонт умолял брата отречься — но тот только насмехался над ним.
Тимолеонт пришел к нему с двумя друзьями — тиран стал гневаться. Тогда
Тимолеонт заплакал и закрыл лицо плащом, а друзья его выхватили мечи и уложили
Тимофана на месте. Коринфяне радовались свободе, но на Тимолеонта смотрели с
восторгом и ужасом: вот человек, который во имя закона государства попрал закон
родства. Мать Тимолеонта и Тимофана затворилась в доме и отказалась видеть
сына. Это сломило душу Тимолеонта: он мучился тоской, чуждался людей и пытался
уморить себя голодом. Так, на краю безумия, он провел двадцать лет.
В это
время в Коринф явились послы из Сиракуз. Они просили помощи: ведь Сиракузы были
колонией Коринфа. После Дионовых смут здесь снова взял власть недоброй памяти
Дионисий Младший, а против него восстал новый соперник, еще хуже, чем он, и
привел с собою на Сицилию карфагенян. Карфагеняне распоряжаются в Сицилии, как
у себя дома: требуют чего хотят, говорят: «Иначе с вашим городом будет — вот», —
вытягивают перед собой руку ладонью вверх и переворачивают ладонью вниз.
Коринфяне взволновались. В помощь Сиракузам собрали отряд добровольцев, а вести
его предложили Тимолеонту. Ему сказали: «Бели победишь — останешься для нас
тираноубийцею; если нет — останешься братоубийцею». И Тимолеонт радостно
пустился в путь — желанным подвигом загладить память о нежеланном подвиге.
Поход
был победоносен, Сиракузы освобождены. Дионисий давно уж сам был не рад своей
власти и бросился к Тимолеонту, как к спасителю. Сопернику Дионисия велено было
жить простым обывателем близ Сиракуз, а когда он вновь поднял мятеж, его
казнили. Крепость сиракузских тиранов срыли до основания; на месте наемнических
казарм поставили здание суда, а над карфагенянами Тимолеонт одержал такую
победу, что воины после боя гнушались медной добычей, а брали только золотую и
серебряную. Вслед за Сиракузами стали свергать тиранов и другие города.
Свергнутых распинали на крестах в городских театрах, чтобы граждане любовались
редким зрелищем — заслуженным наказанием тирана.
Дионисий
Младший отрекся от власти, и Тимолеонт послал его жить в Коринф: пусть все
греки видят ничтожество павшего тирана. Ожиревший, подслеповатый Дионисий стал
здесь на старости лет школьным учителем, бранился с мальчишками, таскался по
рынкам, пьянствовал и судился с уличными мерзавцами. Он нарочно старался жить
так, чтобы все его презирали: боялся, что иначе заподозрят, будто он снова
хочет стать тираном, и расправятся с ним. Страх его был не напрасен: его
действительно трижды привлекали к суду как опасного человека и трижды
оправдывали из презрения. Его спрашивали: «Как это твой отец был никем, а стал
тираном, ту же был тираном и стал никем?» Он отвечал: «Отец пришел к власти,
когда люди измучились от демократии, а я — когда измучились от тирании». И
вспоминал: «Отец, попрекая меня за разгул, говорил: „Я был не такой“; я ему:
„Так у тебя же не было отца-тирана“; а он мне: „А у тебя, коли так, не будет
сына-тирана“. Его дразнили: „Что, Дионисий, помогла тебе философия Платона?“ Он
отвечал: „Конечно. Это благодаря ей я спокойно переношу перемену счастья“.
Сиракузы
были разорены гражданскими войнами. Городская площадь заросла травой, и на ней
паслись кони. Чтобы наполнить городскую казну, были проданы статуи тиранов,
стоявшие на главной площади. Не просто распроданы, а проданы в рабство: их
приносили в суд, произносили над ними обвинение, выставляли на аукционе и
продавали, как рабов: кто даст больше.
Наконец
случилось событие, после которого никто уже не сомневался: да, в Сиракузах
водворилась демократия. Двое сикофантов привлекли Тимолеонта к суду за то, что
он-де недостаточно усердно одерживает победы на благо сиракузского народа.
Сиракузяне сперва опешили, потом расхохотались, а потом собрались расправиться
с неблагодарными обвинителями. Тимолеонт сказал им: «Оставьте: я для того и
трудился, чтобы каждый сиракузянин мог говорить все, что считает нужным».
Тимолеонт
не вернулся в Коринф, а остался в Сиракузах: здесь он не был братоубийцей,
здесь он был только тираноборцем. Он старел, окруженный народной любовью и
почестями. Когда народное собрание обсуждало особенно важные дела, оно посылало
за ним; его привозили, слабого и слепого, на великолепной колеснице, его
встречали рукоплесканиями и славословиями, потом рассказывали ему дело, а он,
не сходя с колесницы, говорил, что он об этом думает, его шумно благодарили, а
затем колесница трогалась обратно. Хоронили его целым городом, а у могилы его
выстроили гимнасий для занятий свободной молодежи.
|
