|
АРИСТИПП, УЧИТЕЛЬ НАСЛАЖДЕНИЯ
При
Дионисии Старшем (и при сыне его Дионисии Младшем) были не только придворные
поэты, но и придворные философы. Придворные — это значит такие, чтобы их было
приятно слушать, легко понимать, в веселую минуту потешаться, а в важную — не
обращать на них внимания. Самым подходящим для этого философом оказался
Аристипп из города Кирены.
Как ни
странно, он был учеником Сократа. Как Сократ, он заглядывал в собственную душу,
только очень неглубоко. Он заметил в ней лишь то, что было на самой
поверхности: человек, как и всякое животное, ищет приятного и избегает
неприятного. Он повторял за Сократом: «Я знаю, что я ничего не знаю», но
добавлял к этому: «...кроме собственных ощущений». Он говорил: «Сократ жил как
нищий, но почему? Потому, что это доставляло ему ощущение удовольствия. Значит
ли это, что житье в богатстве и роскоши не может доставлять никакого
удовольствия? Нет, отлично может. Будем же им пользоваться, лишь бы оно не
стесняло свободы нашего духа. Если мы обладаем наслаждением — это очень хорошо;
вот если наслаждение подчиняет себе нас — это плохо. Постараемся же одинаково
свободно и приятно чувствовать себя и в пурпуре, и в лохмотьях!»
Так он
и старался жить. Однажды он шел по дороге, а за ним раб, обливаясь потом, тащил
мешок с его деньгами. Аристипп обернулся и сказал: «Что ты надрываешься?
Выбрось лишнее — и идем себе дальше». Аристиппа попрекали тем, что он любовник
Лаисы, самой модной красавицы во всей Греции. Он отвечал: «Что ж тут худого?
Ведь это я обладаю Лаисой, а не она мною». Дионисий Сиракузский однажды
предложил ему выбрать одну из трех красивых рабынь. Аристипп забрал всех трех,
сказавши: «Троянскому Парису плохо пришлось за то, что он выбрал одну богиню из
троих!» — а доведя их до своего порога, отпустил на все четыре стороны. Потому
что ему нужны были не рабыни, а чувство удовольствия.
Один
философ, застав его за богатым обедом с женщинами и музыкантами, стал его
бранить. Аристипп подождал немного и спросил: «А если бы тебе предложили все
это даром, ты бы взял?» — «Взял бы», — ответил тот. «Так что же ты
ругаешься? Видно, тебе просто дороже деньги, чем мне — наслаждение».
Когда
он впервые явился к Дионисию, тот спросил, зачем он пожаловал. Аристипп
ответил: «Чтобы поделиться тем, что у меня есть, и поживиться тем, чего у меня
нет». Дионисий сказал: «Почему это вы, философы, ходите к дверям богачей, а не
богачи к дверям философов?» Аристипп ответил: «Потому что мы знаем, что нам
нужно, а вы не знаете» — и добавил: «Ведь и врачи ходят к дверям больных, и тем
не менее всякий предпочел бы быть не больным, а врачом».
Однажды
он заступался перед Дионисием за друга, Дионисий не слушал, Аристипп бросился к
его ногам. Ему сказали: «Стыдно!» Он ответил: «Не я виноват, а Дионисий, у
которого уши на ногах растут». — «Скажи что-нибудь философское!» —
потребовал от него Дионисий. «Смешно! — ответил Аристипп. — Ты у меня
учишься, что и как надо говорить, и ты же меня учишь, когда надо говорить!»
Дионисий рассердился и велел Аристиппу перейти с почетного места за столом на
самое дальнее. «Где я сижу, там и будет почетное место!» — отозвался Аристипп.
Дионисий рассвирепел и плюнул Аристиппу в лицо. Аристипп вытерся и сказал: «Рыбаки
подставляют себя брызгам моря, чтобы поймать мелкую рыбешку; я ли испугаюсь вот
этих брызг, если хочу поймать такую большую рыбу, как Дионисий?» А когда его
спросили, почему Дионисий недоволен им, он ответил: «Потому же, почему все
остальные недовольны Дионисием».
Кто-то
привел к нему в обучение сына; Аристипп запросил пятьсот драхм. Отец сказал: «За
эти деньги я мог бы купить раба!» — «Купи, — сказал Аристипп, — и у
тебя будет целых два раба». — «А что ему даст твое учение?» — спросил
отец. «Хотя бы то, что он не будет сидеть в театре, как камень на камне».
(Сиденья в греческих театрах под открытым небом были каменные.)
Он был
очень непохож на Сократа. Но, как все, кто знал афинского лукавого мудреца, он
любил его и помнил всю жизнь. На вопрос: как умер Сократ? — он отвечал: «Так,
как и я желал бы умереть». Один оратор, защищавший Аристиппа в суде, спросил
его: «Что тебе дал Сократ?» — «Благодаря ему, — ответил Аристипп, —
все, что ты говорил хорошего обо мне, было правдой».
У
Аристиппа был острый язык и легкий характер, греки его любили и долго помнили
рассказы о нем. Но если всмотреться, мы узнаем в нем хорошо знакомый и не очень
уважаемый тип этого времени — парасита, профессионального прихлебателя.
Заурядные прихлебатели нахлебничали по голодной необходимости — Аристипп
придумал для себя красивое философское оправдание. Но в основе его было все то
же опасное чувство: право на праздность.
|
