Но мышление, как основная человеческая ценность и как значительное методологическое усилие, приходит постепенно в состояние упадка, сна. Ф. Гёльдерлин развивает ту идею, согласно которой существование социального и политического времени, как формы устроения подлинных человеческих взаимоотношений, есть длительный сон [1, 5]. Современная нам эпоха и не в состоянии являться ничем иным, если, действительно, хочет поставить вопрос о самом современном существовании человека.
Мы же «опоздали прийти» [1, 5]. Мы действительно запаздываем в разрешении насущных проблем бытия. Ведь и сам сон «не даётся как дар» [1, 5]. Нам необходимо ещё приобрести «привычку спать», научиться грезить, а грёзы как раз позволяют нам представить задачи онтологии (и политической в том числе). Грёзы позволяют реабилитировать мир политики как искусства воспроизведения современной картины мира, восстановить её бытийственный статус.
Современная политика бездействует точно таким же образом, как и философия, культура и нравственность. Мы призваны, поэтому, к тому, чтобы пройти «рассеянную смерть», состояние, когда сама культура распадается на части. Мы должны научиться собирать свои тайные помыслы, свои сны как бы «по частям», чтобы заявить о конце политики и философии со всей определённостью.
Философы устали конструировать системы, политики, встав перед необходимостью тотальной модернизации, вынуждены мобилизовать всю силу рефлексии. Но это – лишь особая форма самозащиты человека. Рефлексия, составляющая субстанциальную силу «политики», предохраняет модернизацию от опустошительной силы разрушения.
Рефлексия, как экзистенциальная, а не только гносеологическая потенция человека, приобретает разные формы: либеральную, эстетическую, культурологическую. Однако всем этим формам, на наш взгляд, не хватает необходимого качества: способности, возможности (потенции) переводить предостережения человека на язык решительных действий. В этом преуспел децизионизм, как подлинное «чистое» бытие политики, которую так точно выразил Н. Макиавелли, полагавший, что политика, политологическая рефлексия способна с самого начала соотносить философские, культурологические идеи с их потенциальными «воплотителями» (политическими субъектами). Эти субъекты достаточно организованы и влиятельны для того, чтобы победить сон человека и претворить его идеи в практику.
Политика, её «чистое» бытие обнаруживает невозможность философской связи «метафоры» бездействия, пустоты, сна бытия с проблемами современной модернизации. В своём философствовании Гёльдерлин стремится продолжить поиски, чтобы выявить иную метафору, т.е. показать то, каким образом может вообще проявиться бытие в самой метафоре пустоты и бездействия. В этом плане политическое бытие есть сила (потенция) в самом бытии людей. Политика наполняет людей смыслом существования. Ведь она – искусство, несоизмеримое ни с какими другими искусствами, поскольку, как известно, прописывается в терминах символического и метафорического представления о сущностных человеческих силах (этих «ядерных» потенциях самой социальности).
Эта задача составляет содержание основного направления философии Гёльдерлина и связанной с этим поэзией. Анализ сущностных сил человека, одновременно, подразумевает и связь политики с философией, культурой, нравственностью, как с фундаментальными формами бытия человека. Отклонение политики от философии и культуры по существу означает точку «невозврата» к такому состоянию, где политика, по существу, не имеет большого значения для современной эпохи.
Современная политика, которая, как и двести лет назад, пытается дать ответ на один весьма существенный для нас вопрос: насколько совпадает сама модернизация с процессом «возвращения» России в общеевропейский «дом»? Имеют ли право незападные общества (российское в том числе) на творческую интерпретацию вызовов эпохи, современной нам, на формирование собственных моделей социальных и интеллектуальных преобразований?
Бездействие политики и политической культуры проявляется в том, что народы и государства постепенно утрачивают «универсалии» самого интеллектуального развития, но, вместе с тем, они утрачивают историческое, духовное творчество. Политика, оторванная от истории народов и этносов, есть дорогостоящий путь «проб и ошибок».
Если мы не стремимся затронуть все философские проявления «метафоры», столкновения социально-исторических сил и противоречия, присущие деятельности социального субъекта, то наша оценка социальных сил демонстрирует всю нашу невозможность принадлежности к философии.