Итак, Фихте стремится к тому, чтобы сделать наукоучение трансцендентальным. Представляющее «Я», по его мнению, основываясь на своей универсальной дискурсивности, способно и даже вынуждено абстрагировать отдельные моменты своей самости и вводить их таким образом в игру (Ibid). Но, поскольку наукоучение должно играть роль обоснования всех частных наук, то «всё, что должно быть положением какой-либо науки, уже содержится в каком-либо положении наукоучения» (См.: Фихте И.Г. Избр. соч. Т. 1. – С. 23). Это означает, что, например, самосознание физической науки развивается по законам нашего духа. Физика, утверждает Фихте, может абстрагироваться от многих моментов в первоначально конституированной физической данности, а другие моменты исключительно учитывать, если только ей благодаря им удастся лучше и точнее воспринять объект как единое целое (Цит. по: LauthR. DietranszendentaleNaturlehreFichtesnachdemPrincipienderWissenschaftslehre. – Hamburg: Meiner, 1984. – S. 94).

Физической науке приходится достаточно часто оперировать различными идеальными объектами, абстрагироваться от многих моментов материальной системы. При этом она действительно стремится представить исследуемый объект как единое целое. Но физику, на наш взгляд, всё же больше толкала вперёд не математика, а как раз противоположная ситуация, т.е. когда та или иная физическая гипотеза требовала математической обработки. И Фихте, безусловно, прав в своём настаивании на самосознании науки, достичь которого ей позволяет математика. Именно он во многом стимулировал тенденцию, связанную с развитием философии науки. Фихте писал о роли научного предсказания в обосновании науки. «Для нас важно, – подчёркивал он, – не только по возможности свести все физические представления в единство, но главным образом предсказание (=dieVorhersage) и тем самым практическая управляемость физики» (Там же).

Фихте, на наш взгляд, рассуждает в духе Канта, когда говорит следующее: «Реальность природы, которую мы строим, не может сравниться с оптически данными фактами в себе, ибо ни один путь не ведёт к ней» (Цит.по: LauthR. Ibid.: S. 94). Фихте, как видим, различает природу, построенную на принципах самосознания, и природу как вещь в себе. Естественные науки, по его мнению, являются «продуктом нашей воли, наших усилий (Ibid). Но если спросить, «какова же природа естествознания сама по себе, то это будет бессмысленный вопрос, ибо в принципе ответить на него невозможно» ((Ibid). Фихте признаёт наличие «границы», за которую не должно выходить наукоучение (Ibid.: S. 95). «Наукоучение – пишет Фихте Шеллингу, – …есть система, которая движется внутри круга субъект-объективности Я как конечной интеллигенции, изначально ограниченной материальным чувством и совестью. Внутри этого круга чувственный мир можно полностью дедуцировать, не вдаваясь, однако, в объяснение самой этой изначальной ограниченности» (J.G. FichtesLebenundlit. Brief. – Bd. 2. –S. 321; J.G. Fichte im Gespräch… Bd. 5. – S. 296). Фихте не согласен с Шеллингом в том, что тот хочет выйти за пределы «Я». Такой выход, по мнению Фихте, равносилен отказу от трансцендентальной философии. «Конечная интеллигенция как дух, – продолжает Фихте, – есть низшая  потенция интеллигибельного ноумена; конечная интеллигенция в качестве природного существа есть высшая потенция интеллигибельного как природы. Если Вы принимаете субъективное в природе за интеллигибельное, а следовательно, невыводимое из конечной интеллигенции, то Вы совершенно правы» (J.G. FichtesLebenundlit. Brief. – Bd. 2. –S. 321-322; J.G. Fichte im Gespräch… Bd. 5. – S. 297).