Однако, если Шеллинг не отказался от Абсолютного Духа идеалистической метафизики, то другие попытались эту идею заменить понятием духовного человеческого начала (хотя трактовки данного начала были разными). Например, В.Гумбольдт придерживался той позиции, что подлинно духовным началом является язык. Последний есть непрерывное творение человеческого духа. Это — энергия, благодаря которой рождаются мысли. Критикуя фихтевское «Абсолютное Я», он пришел к тому выводу, что за основу следует брать принцип человечества. Это и будет тем понятием единства, в котором снимается всякая противоположность единства и множества. Единству человечества соответствует единство того, что он называет allgemeine Sprachkraft (то есть «всеобщая языковая способность»). Данное понятие, на наш взгляд, является противоречивым. С одной стороны, оно указывает на нечто неопределимое и вместе с тем единое в языках, а с другой — такому единству противостоит многообразие языков. И все же каждый язык представляет собой определенное видение мира, определенный  Weltansicht der Sprache. Языковая способность (или «сила»), по мнению В.Гумбольдта, тесно связана со всеми основными антропологическими характеристиками человека. «Чтобы  человек мог постичь, — писал В.Гумбольдт, — хотя бы одно слово не просто как чувственное побуждение, а как членораздельный звук, обозначающий понятие, весь язык полностью и во всех своих взаимосвязях уже должен быть заложен в нем».1 Это означает, что «в каждом живет стремление (стимулируемое, регулируемое и ограничиваемое определенной силой) под действием внешних и внутренних сил порождать язык, и притом так, чтобы каждый человек был понят другими людьми».2 Как видим, человек оказывается как бы охваченным действием первой космической потенции, которая выражается в стремлении к бытию. Это — чисто духовная сила. Отсюда и сама философия есть непременно метафизика. Философия занимается духом, предшествующим всякому содержательному предметному знанию. Вместе с тем знание о духе созидается из той материи, которая подвергнута языковой обработке в ходе образования предметов. «Это значит, — замечает А.Зотов, — что философия неизбежно выступает как исследование человеческой интерпретации мироздания; она — рефлексия сказывания, которое и есть опосредование мира человеком».3 В силу данного обстоятельства философия не может являться законченной системой абсолютного знания, «поскольку слова живого звука открыты в пространство опыта«.4 Под данным углом зрения, подлинная действительность носит не всеобщий, а индивидуальный характер. Ее не следует «пытаться рационально обосновывать. Соответственно, меняется и статус философии в системе наук — она лежит не в начале, а возникает “в конце” научных исследований, в качестве ее обобщающего итога».[12]

С таким выводом, вытекающим из ретроспективного прочтения произведений В.Гумбольдта, согласиться трудно. Мы солидарны с А.А.Касьян и А.Ф.Кудряшевым, которые считают: «Если полагать философское обоснование реализующимся только после развития соответствующего фрагмента физического знания, то тем самым оказывается проблематичной возможность реализации философией своей методологической функции по отношению к физике».[13] Глубинный смысл этого тезиса заключается в том, что философское обоснование во многом совпадает с реализацией философии своей прогностической или, точнее сказать, предвосхищающей функции. Можно, по всей видимости, также сказать, что и методологическая функция философии во многом определяется содержащимся в ее недрах предвосхищающим потенциалом.[14] Философские идеи часто используются учеными в полуинтуитивной форме (в качестве ориентира, предвосхищения). Становясь зрелой, наука преодолевает их, но они, подобно Фениксу, возрождаются вновь, поскольку каждый раз обнаруживается, что без философского обоснования невозможно понять ни одно из научных достижений.[15]

Концепция «исторической действительности» В.Дильтея, затем эмпириокритицизм, способствовали, в конечном счете, тому, что понятие духа стало постепенно изыматься из сферы философских исследований. Тем самым возникла тенденция к самоликвидации философии, которая наиболее остро ощущается сегодня.